Александр Мизев: «Я завалил Андрея Кончаловского сообщениями в пять утра»
Грандиозный кинороман охватывает период с 1905 по 1924 год, эпоху, повлиявшую на весь мир. В проекте снимаются Юра Борисов, Юлия Высоцкая, Евгений Ткачук, Никита Ефремов и Александр Мизев, которого Кончаловский выбрал на роль революционера, собирательного персонажа. В интервью Александр рассказал о необычном кастинге, который Андрей Сергеевич проводил с помощью разговоров с актерами, о возможности одновременно импровизировать на съемках и оставаться в рамках сценария, о том, какие детали помогают ему настраиваться на роль. А также о своих путешествиях автостопом, мечте стричь людей и увлечении химией.
Съемки «Хроник русской революции» шли год, многие актеры признавались, что сначала их испугал объем и масштаб сценария и съемок. А как отреагировали вы?
Я хорошо отнесся к тому, что проект будет длительным. Вообще исторический жанр — один из моих любимых, и для меня стало подарком вдолгую работать над историческим сериалом и полностью в него погрузиться. Я впервые снимался с Юрой Борисовым — а это было отдельное удовольствие — и другими актерами, с которыми я был рад встречаться на площадке.
Вы были готовы к тому, что из-за долгих съемок у Кончаловского вам придется отказаться от других проектов?
Все случилось наоборот. Этот период был, наверное, одним из самых сложных и загруженных рабочих периодов в моей жизни, потому что, честно скажу, мне хотелось успеть все и сразу, и я снимался параллельно в нескольких проектах. Мне хотелось работать именно в таком темпе и ритме, уйти в работу целиком, и я был очень рад большому количеству проектов в одно время. Отказываться ни от чего не приходилось. Единственное, что хочу сказать: уже к концу съемок я ощущал себя физически и психически вымотанным. Это, наверное, самый главный недостаток. Но я надеюсь и верю, что это никакого негативного влияния на работу не оказало.
Вы говорили, что изначально к Кончаловскому вас позвали «просто поговорить». А о чем вы говорили, если это не секрет?
Насколько я помню, это был общефилософский разговор, что называется «знакомческий». Как и любой разговор незнакомого человека с незнакомым человеком. То есть мы именно знакомились друг с другом минут 15, а остальные минуты были посвящены непосредственно роли. Говорил в основном Андрей Сергеевич, давал комментарии относительно моей роли. И параллельно наш диалог снимался на видео. От этих материалов Андрей Сергеевич в дальнейшем отталкивался, как я понимаю. Но как оно было на самом деле, я не знаю! (смеется)
Это были необычные пробы, или часто так и бывает в авторском кино, когда вас зовут просто поговорить, а не прислать визитку, например?
Визитку я точно не отсылал, нет. Кастинг-директор Элина Терняева уже была знакома со мной по другим работам, поэтому я думаю, что определенный кредит доверия ко мне был изначально. В привычном понимании проб для меня не было. Я не помню, чтобы мне пришлось разыгрывать текст с партнерами, заучивать сцены, скорее у нас было такое человеческое общение перед съемками.
У вас было ощущение, что Кончаловский с вами не только как с актером работает, но и как с человеком, личностью?
Это было, наверное, основное ощущение и лейтмотив нашего разговора. Я думаю, что для Андрея Сергеевича человеческий фактор наиболее значимый, нежели профессиональный. Но, скорее всего, была и предварительная работа по пониманию, кто сидит перед режиссером — человек опытный или не очень. Ну вот так самонадеянно я смею думать, что ко мне был просто определенный кредит доверия как к профессионалу! (смеется)
Как раз интересно поговорить про вашу работу с непрофессиональными актерами. Кончаловский снимает обычных людей в кино еще с советских времен. Вы как профессиональный актер ощущаете разницу, когда работаете с непрофессионалами?
Вообще ощущения разницы между непрофессиональными артистами и профессиональными на площадке не было. Я их мог идентифицировать, наверное, только так: одни люди мне казались знакомыми из каких-то проектов, другие нет. И по широте открытых глаз от удивления съемочным процессом! По-моему, как раз когда мы в «Главкино» снимали, были непрофессиональные ребята. И работа фактически ничем не отличается. У Андрея Сергеевича есть такая специфика разговорного настроя на сцену. У нас было всегда достаточно времени для подготовки, и у режиссера тоже было время погрузить человека в роль, объяснить задачу, объяснить действие, которое сейчас надо будет совершать.
Я разницы не заметил. Мне кажется, что Андрей Сергеевич умеет в целом с людьми работать таким образом, чтобы добиваться художественного результата, именно такого, который ему нужен.
Каково было работать в кадре с Юлией Высоцкой? Кстати, забавная деталь: ее героиня носит редкое имя Ариадна, как и героиня Юлии Снигирь в фильме Андрея Смирнова «За нас с вами»…
«За нас с вами» — один из моих любимых фильмов. А что я могу сказать про работу с Юлией Высоцкой? Она, безусловно, профессионал своего дела. Прежде всего отмечу, что мы виделись на съемочной площадке в первый раз, и при этом довольно просто нашли человеческий контакт друг с другом. Мы смогли обсудить нюансы сцен, провести предварительные читки, что-то попробовать. Мне очень понравилось, что Юля не стесняется импровизировать в сценах, и что она всегда готова к импровизации со стороны партнеров. Потому что я в этом смысле себя не особо ограничивал в физических действиях, на что, как мне кажется, получал вполне адекватную с точки зрения актерской игры реакцию. Мне было интересно с ней, я люблю с живыми партнерами работать. Юлия Высоцкая мне кажется большим профессионалом, очень хорошей актрисой. Мне было любопытно, ведь во время импровизации я не знаю, как человек отреагирует. И это состояние незнания самое ценное и в кино, и в театре.
То есть вы были полностью свободны в плане импровизации?
Да, но только не текстовой. Текст все же контролировался довольно жестко. Но в плане интерпретации этого текста, в плане физических действий мы были свободны абсолютно.
Сам Андрей Сергеевич говорил, что хотел показать «не Ленина как вождя, а человека со слабостями, с претензиями, с надеждами. Но это нелегко, потому что существуют шаблоны, стереотипы». Ваш персонаж – революционер. Какие стереотипы вы разрушали?
Для меня всегда самой важной целью в кино, вне зависимости от того, каких персонажей я играю — назовем их однобоко «злые», «добрые», «хорошие», «плохие» — остается стремление показать их людьми в целом. Показать, что у них есть жизнь, что они не плоские. Если даже персонаж окрашен в негативную краску, то мне интересно разобраться, по какой причине. Человеческая психика стремится разделять людей на «своих» и «чужих», детерминировать, а я пытаюсь этого избежать. И в «Хрониках» я хотел сделать Лютера живым, понятным и мотивированным на те поступки, которые он совершает.
Знаете, рабочее название проекта было «Герои и выродки». Это потом уже появились «Хроники русской революции». И мы порой обсуждали с режиссером, кто герой, а кто выродок, хотя, я бы сказал, что этот вопрос был поднят несколько иронично. Вроде как моего персонажа, Лютера, вполне можно счесть за выродка и отнести его к выродкам. Но, с другой стороны, в нем иногда проявляется такая нежность, такая любовь и такое сострадание, что вешать на него именно этот ярлык становится тяжело. Вот в этом, наверное, была моя борьба со стереотипами. Я пытался сделать живого человека со своими пороками, со своими достоинствами, со своими особенностями, скажем так. Мне кажется, это такой универсальный рецепт, которому я стараюсь следовать во всех ролях. Если я играю слишком сильного — я ищу, где он может быть слабым; играю честного — ищу, где он врет, и так далее. Это то, чему меня учили, и, мне кажется, это правильно, потому что человек в себе содержит абсолютно всё, любые качества и способен на любые поступки.
Если в целом говорить про ваш подход к актерской работе, вы, когда приступаете к созданию персонажа, смотрите ли работы других актеров, чтобы вдохновиться, или наоборот, чтобы пойти от противного?
Абсолютно по-разному. Иногда стараюсь максимально изолироваться от любых сравнений себя с кем бы то ни было, если играю каких-то схожих персонажей, к примеру, исторических. Вот недавно играл Николая Первого, и можно было бы, например, пересмотреть всех царей из сериалов и кино и начать их между собой сравнивать, искать особенности. Но я решил пойти от своего внутреннего ощущения и не руководствоваться внешними признаками, сворованными или взятыми у других артистов и персонажей. Где-то, наоборот, присутствует ощущение, что тебе не хватает важных деталей, чтобы раскрыться в роли, чтобы тебе было по-актерски удобно существовать в кадре, в сцене. И тогда можно вдохновляться. Это могут быть другие роли, могут быть картины, скульптуры, музыка. Иногда даже природа. Если возвращаться непосредственно к «Хроникам русской революции», то, наверное, главным источником вдохновения для моего персонажа стал Ставрогин из «Бесов» Достоевского. И, конечно, исторические справки, исторические хроники.
У Кончаловского в этом плане какой подход? Он тот режиссер, который нагружает актера списками книг и фильмов, которые нужно изучить, или идет от органики?
И то, и другое. Небольшой списочек из книг, из фильмов у меня был, но я изучал его без навязывания, просто по рекомендации. Но по большей части режиссер руководствовался личной составляющей каждого артиста, о чем может говорить, в том числе, и тот способ кастинга, который он проводил. Кончаловский не пытался втиснуть актера в шкуру, а хотел его раскрыть. Наверное, так.
Однажды Анна Михалкова рассказывала, как искала ключ к одной своей героине, и этим ключом оказался запах духов «Ландыш серебристый». Было ли у вас что-то, что помогло вам приблизиться к Лютеру?
Свитер серый. Вот он как раз есть на этом кадре с Юлией Высоцкой, которым она поделилась. Свитер я надел в костюмерной ещё до начала съёмок, и он мне дал нужное ощущение. Я вдохновился этим свитером, почувствовал костюм.
Есть ли у вас какая-либо история — может быть, из детства — связанная с миром кино Андрея Кончаловского?
Необычный случай у меня действительно есть. Я люблю периодически путешествовать дикарем, в одной куртке, с одной парой обуви. В общем, люблю путешествовать по миру ногами и автостопом. И вот я в 23-м году объезжал Кыргызстан, был в том числе на «Кыргызфильме». Никто меня там, естественно, не ждал. Я познакомился с охраной, и эта охрана познакомила меня с руководителем музея, которому я представился как актер и добавил, что я буду сниматься у Кончаловского. Как оказалось, именно здесь Кончаловский снял свой самый первый фильм, который называется «Первый учитель». Меня повели в музей, я фотографировал реквизит, который использовался на съемках кино Кончаловского. Сильно впечатлился, утром стал отправлять фотографии Андрею Сергеевичу, и только потом понял, что у нас огромная разница во времени! Короче, я его в 5 утра завалил сообщениями. Это было очень смешно.
Многие актеры говорят, что одна из главных ценностей актерской профессии – это возможность побыть кем угодно и пожить чьей угодно жизнью. А как у вас?
Да, я это, безусловно, ценю как человек любопытный. Мне очень интересно поощущать себя в разных шкурах — и революционером побыть, и врачом, и водителем, и бизнесменом, кем угодно. В этом плане профессия меня вдохновляет.
Что вам по-актерски дают съемки в жанровых развлекательных сериалах, как, например, «Чужие деньги»? Есть мнение, что жанровые вещи – это хороший тренинг разных навыков.
«Чужие деньги» — это очень важный для меня опыт, в этом проекте была моя первая выраженная характерная роль. Мой персонаж — заикающийся человек из глубинки, который приезжает покорять Москву. Раньше я такого не играл, поэтому благодарен режиссеру Игорю Твердохлебову за то, что он позволил мне это реализовать. Еще было очень важное партнерство с Максимом Матвеевым, как и само знакомство и возможность перенять его опыт.
Что касается вопроса про развлекательные жанры… Наверное, у меня меньше съёмок, чем мне хотелось бы, потому что я очень избирателен в этом смысле. 9 из 10 проектов, которые у меня есть, точно не обусловлены финансовой целью, для меня всегда важна, скажем так, идеологическая подоплека.
Кстати, про заикание вашего персонажа в «Чужих деньгах». Ему дали такую яркую физическую характеристику, которую в целях экономии можно было бы и не давать. Плюс про съемки у Кончаловского вы тоже рассказывали, как там приветствовалось вести себя в кадре расслабленно и по-человечески — зевнуть, почесать нос. Как вам кажется, почему в нашем кино в целом мало внимания уделяется обычной человеческой органике?
Я думаю, что это просто страх идти непроверенным маршрутом. У нас индустрия, как мне кажется, движется по накатанным рельсам. Не всегда, но очень часто. И многие продюсеры опасаются того, как может быть воспринято что-то новое. Какое у нас одно из самых страшных и ругательных слов в кино? Это наигрыш. «Смотри, как он наигрывает, переигрывает, какой он плохой артист, какой плохой режиссёр, как он этого не видит…» Я это для себя понял, играя у Маши Агранович в сериале «Убить Риту». Своего персонажа я целиком сделал на наигрыше, на гиперболизации. Спасибо Маше, что она дала мне эту возможность попробовать. И спасибо Игорю Твердохлебову, который тоже рискнул и в большом, серьёзном, драматическом кино дал мне такую выпуклую характерность. И вообще я с большим уважением отношусь к режиссёрам, которые не боятся экспериментировать. У нас этого мало, и это, я думаю, обусловлено обыкновенным страхом пробы.
Если говорить про фильм «За нас с вами», который мы уже сегодня упоминали — в нем ведь тоже густонаселённый, живой кадр…
Да, у персонажа Леонида Ярмольника есть этот одесский акцент. Вспоминаю его сцену на кухне, когда он ругается — абсолютно в характере, очень классно разыгрывает ее, до мурашек. Тоже один из крутых примеров, где режиссер и актеры не стесняются использовать характерность.
Чему неожиданному вы научились благодаря съемкам в разных фильмах? Например, ездить на лошади, управлять вертолётом, что-либо еще…
Так… Фехтовать. Ездить верхом на лошади. Водить гоночный болид. Стрелять из оружия. Прыгать с большой высоты. Открывать пиво глазом… (смеется) Это шутка, конечно. Благодаря съемкам я научился всему понемногу. В общем, все, чем я блещу, у меня появилось благодаря актерской профессии.
Вы как-то сказали о возможной паузе в кино. Есть ли у вас до сих пор такая потребность? Чем бы вы хотели ее занять, где провести?
Есть, и я ощущаю эту потребность. Сколько продлится пауза, я не знаю, потому что мне, как и любому человеку, хочется и есть, и жить где-то, и иметь возможность отдыхать. Это абсолютно нормальные потребности, и для этого нужно зарабатывать деньги. И я пока не знаю, как все совместить.
Чем бы я занимался? Вот сейчас я активно занимаюсь тем, что учусь стричь людей. И вообще осваиваю всё, что связано со стрижками мужчин, и разрабатываю марку мужского шампуня. Это может быть, наверное, смешно, что лысый человек разрабатывает шампунь, но еще давным-давно один психолог говорил, что самые лучшие экономисты — это те, у кого фамилии «Жуликов», а самые высокие баскетболисты — те, у кого фамилия «Мальков», и так далее (смеётся). Получается, самые лучшие парикмахеры — те, у кого нет волос. Если серьезно, мне сейчас просто стало интересно погрузиться в химию. Я закончил начальный курс изучения химии, научился разбираться в поверхностно-активных моющих веществах.
А с чего все началось?
Я подумал, а почему мужики пользуются шампунями своих девчонок, а сами о себе не думают в этом смысле? Хотелось бы, чтобы существовало и у мужчин что-то такое хорошо пахнущее и не за миллион рублей. И я приступил к решению этой задачи. Мне правда интересно разбираться в химии, в разных формулах, в полезных составах. Я этим увлечен. Я вообще человек увлекающийся, это и слабая моя сторона, и сильная. Но я стараюсь принимать себя таким, какой есть.
- Бондарчук, Михалков, Кончаловский: премьера киноромана «Хроники русской революции»
